Стрела в сердце - Страница 30

Рован мимо трибуны ехал в числе последних. Седло было военного образца, с более длинным стременем, выправку наездника также можно было назвать военной. Все стальные части снаряжения и медные шпоры сверкали. Он переоделся в форму наездника — кожаные бриджи, черный сюртук и темно-зеленый галстук. На правой руке развевалась зеленая лента цвета болотного мха.

Кэтрин чуть не вскрикнула, увидев ленту. Она потрогала верх шляпки. Лента, украшавшая шляпку, исчезла. И это он назвал пчелой!

Проезжая мимо, он приветствовал ее наклоном головы. Она бросила недовольный взгляд, а в ответ получила улыбку.

Жиль повернул голову и уставился на Кэтрин, неодобрительно глядя своими выцветшими глазами.

— Я думал, что я тебе говорил… — начал он.

— Да, говорил, — ответила она, избегая нотаций. — Это, я думаю, шутка Рована. Он тайком снял ленту с моей шляпы.

Муж долго смотрел на ее покрасневшее лицо, потом все-таки вкрадчиво спросил:

— Итак, ты называешь его Рованом?

— А что, после того, что ты с нами сделал, мне называть его мистером де Блан?

— А, ты уже говоришь «с нами».

Ей вдруг стало так горько на душе. Она отвернулась от мужа. Уставшим голосом спросила:

— Чего же вы ждали?

— Я не знаю, — ответил он, скорее, себе, — я ни в чем не уверен.

Наездники выстраивались на старте — где-то около двадцати джентльменов на каких угодно лошадях: здесь были жеребцы, одна или две кобылы, мерины, некоторые с хорошей родословной, но большинство без них. Только одно их объединяло — среди них не было пони.

Наконец они выстроились. Выстрелил стартовый пистолет, и все помчались. То была дикая погоня с развевающимися хвостами и топотом лошадиных копыт. Через минуту лидеры начали отрываться от остальных. Кнуты свистели, из-под лошадиных ног летели комья земли, несколько наездников вырвались вперед. Когда они достигли равнины, лошади растянулись — нос к хвосту — на сотню ярдов. Лидеры летели вниз по склону. И вот они уже скакали к трибуне. Лидировал Рован, но Алан преследовал его, а Перри мчался где-то в середине группы из восьми лошадей и не мог заставить своего белого жеребца вырваться вперед. Сэтчел замыкал шествие на своей гнедой, скорее, предназначенной для перевозки

грузов, нежели для скачек.

Аплодисменты, восклицания, рев заполнили трибуну. Хрупкая деревянная постройка затрещала. Когда раздался громоподобный топот копыт, люди повскакивали с мест, приветствуя наездников. Под рев и крики зрителей они пошли по второму кругу. По кромке поля стояли рабочие с плантаций, пришедшие поддержать своих любимцев. Мальчишки бегали по полю, стараясь не выпускать из виду скачку, а за ними носились дворовые собаки, а одна даже помчалась вслед за лошадьми.

Когда участники скрылись из виду, Жиль снова плюхнулся в кресло и покачал головой.

— Де Блан ведет свою серую, стараясь идти впереди. Но я думаю, что результаты будут не очень. Даже Сэтчел может его обойти.

— Может. А может, и нет, — ответила Кэтрин.

— Ты хочешь, чтобы он выиграл.

Осуждение в голосе мужа отозвалось немедленным протестом в ее душе, а вместе с этим пришло ясное сознание того, что он прав.

— Я только хочу, чтобы выиграли достойные.

— А если это будет де Блан?

Она спокойно посмотрела на него.

— В этом случае я буду только рада, что он взял мой амулет, мое расположение к нему.

Когда Жиль побагровел, только тогда Кэтрин поняла, какой смысл она вложила случайно в свое последнее слово. Нет, она не будет от них отрекаться. Ее смутные отношения с Рованом сложились не по ее выбору.

Где-то вдали, в низине, раздался визг. Это, без сомнения, была убежавшая и попавшая под копыто собака. Кэтрин повернулась на звук, а в это время снова показались лошади. Все в пене, с горящими глазами, они приближались к финишу. Рован все еще был впереди, но Алан подтягивался к нему, яростно работая кнутом. Остальные же были далеко позади.

Все случилось на подходе к финалу. Рован наклонился к голове Саладина, губы его шевелились, словно он ему что-то говорил, потом как-то изогнулся и в следующую секунду рухнул на землю. Он сильно ударился, но затем вскочил, чтобы освободить трассу несущимся лошадям. Седло подпрыгнуло и упало прямо под ноги скакунам. Несущаяся следом лошадь споткнулась о седло, подбросила его и понеслась вперед. Следующая сильно ушибла ноги, запутавшись в седле. Наездники перескочили через головы лошадей и грохнулись на землю. Перри пытался свернуть, но не смог, его конь упал и ударил его, выпавшего из седла, копытом. Он попытался встать на ноги, но рухнул и остался лежать неподвижно. Алан, к счастью, избежавший этой свалки, обернулся, резко натянул вожжи и остановил лошадь. Выскочив из седла, он подбежал, чтобы схватить вожжи вставшего на дыбы жеребца Перри.

Рован был уже там. Он поймал бегавшего по полю Саладина и передал его подбежавшему Омару.

К этому времени люди с трибуны бросились на помощь. Поднялась суматоха, кричали все: женщины от ужаса, конюхи, работники плантаций, подростки. Упавших отнесли в безопасное место, а лошадей успокоили. Через несколько минут все было закончено.

Кэтрин одной из первых прибежала на помощь. Она поискала глазами кого-нибудь из слуг и послала одного в Св. Фрэнсисвилль за доктором, другого — к Като, чтобы снять две пары ставен с окон, которые будут использованы как носилки для раненых, а еще одного — в местную больницу за бинтами и деревянными палками для наложения шин, а также за ее аптечкой из дома.

Доктор прибыл уже после того, как стемнело. У пяти упавших наездников были две сломанных руки и ключица, вывихнутое плечо, ушиб колена, поцарапанная щека и легкое сотрясение мозга. Тем не менее доктору делать было нечего. Омар, расположившись в нижней гостиной, деликатно, но решительно взял из рук Кэтрин сумку с лекарствами и занялся ранеными, которых уложили здесь. Он хотел осмотреть Рована первым, но хозяин показал рукой в сторону остальных, позволив ему только вправить после помощи другим вывихнутое плечо.